Если вы уже сталкивались с фотографиями патронов в разрезе, то наверняка это были снимки Сабин Перлман (Sabine Pearlman), снятые для вставки »No Risk, No Reward».
Несколько фотографий из выставочной экспозиции:
Сабин Перлман рассказала в интервью газете «Сегодня» о том, как попала в швейцарский бункер-склад и потратила на фотосессию патронов 1000 часов.
— Объясните, откуда у женщины такое пристрастие к боеприпасам?
— Мое детство в Австрии пришлось на время, когда рана от Второй мировой войны еще не зажила в душах людей. Мысли о войне или о чем-то, с ней связанном, всегда наводили на меня ужас. Меня расстраивали мысли о горькой трагедии, которую принесла война. Для художника важно всегда раздвигать и исследовать свои собственные границы и свою зону комфорта. «АММО» — так называется моя выставка — это олицетворение таких границ для меня. Борьба со своим страхом.
— Как расшифровывается «АММО»?
— То, что отражается в глазах смотрящего. Для каждого в этом отражении — свой смысл.
— Когда мы увидели экспонаты вашего фотомузея в интернете, то были шокированы. Как вы это сделали? При помощи команды саперов?
— Специалист по боеприпасам, с чьей коллекцией я и работала, разработал сложную технику обезвреживания снарядов, и разрезания их на части. Это очень опасно — не пытайтесь повторить это дома! На одну картинку уходил приблизительно час. В целом создание всей этой коллекции заняло около 900—1000 часов.
— Как вам удалось найти столько разнообразных патронов?
— 900 образцов — это лишь часть приватной коллекции, наверное, самой большой в мире. Чтобы их сфотографировать, я ездила в Швейцарию, где патроны хранятся в специальном бункере. Это на самом деле увлекательно. У каждого снаряда определенное предназначение: некоторые из них используются в военных целях, другие для защиты, для охоты, для обычной стрельбы. Некоторые снаряды разработаны специально для самолетов — они не могут ранить человека, но могут сделать дыру в самолете. Другой отвратительный снаряд называется диверсионный. Его наполняют взрывчатыми веществами и подбрасывают в лагерь противника. Когда противник начинает ими стрелять… В общем, стрелок не выживает.
— Не страшно ли было хрупкой женщине работать со столь опасным материалом?
— Что вы! Боеприпасы были обезврежены до того, как их разрезали.
— Как думаете, почему ваш фотомузей так быстро приобрел популярность, причем не только среди мужчин, но и женщин?
— Видимо, предмет моих работ находит отклик в сердцах многих людей. Кто-то видит в этой работе хорошее, кто-то — плохое. Подобная тема затрагивает базовые инстинкты человека.
— Ваша семья поддержала это увлечение?
— Да, мой муж очень поддерживал и гордился мною!
— Не кажется ли вам, что выставка подобного рода призывает к оружию и насилию?
— Выставленная на обозрение анатомия боеприпасов — это своеобразная пища для размышлений.
— Как аудитория приняла коллекцию, увидев ее впервые? Чье мнение было для вас самым важным, и каким было это мнение?
— Люди совершенно по-разному реагировали на фотографии. Тот факт, что моя работа вызывает реакцию — важнее всего. Для меня каждое мнение о проделанной работе — ценно.
— Были ли нападки на ваш музей со стороны священнослужителей или общественных организаций, пропагандирующих мир во всем мире?
— Никаких нападок не было, но люди определенно говорили и озвучивали свои мнения, касающиеся моей работы. Я очень рада, что фотографии настолько сильны, что могут вызвать дискуссию.
— Планируется ли путешествие фотомузея не только по США, но и по другим странам? Не хотите приехать в Украину?
— Я была бы рада представить «АММО» перед украинской аудиторией. Для того чтобы получить больше информации о выставках, посетите мой веб-сайт, или следите за информацией в медиа.